УДК 343.01

К вопросу о понятии и сущности уголовно-процессуального доказывания

Козодаева Дарья Михайловна

магистрант

Российский государственный университет правосудия

 Центральный филиал

Россия, г. Воронеж

e-mail : kozodaeva.daria@yandex.ru

Огнерубов Н.А.

профессор кафедры уголовно-процессуального права, к.ю.н. д.м.н.,профессор

Российский государственный университет правосудия

Центральный филиал

 Россия, г. Воронеж

 

Аннотация. В статье анализируются доктринальные подходы к сущности доказывания по уголовным делам в контексте определения его конечной цели. Автор рассматривает достижение объективной истины по уголовному делу во взаимосвязи с принципом состязательности, выявляя сущностные черты мыслительной и практической деятельности должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу. Обобщается опыт законодательной регламентации задач, структуры и отдельных элементов доказывания, что позволило прийти к выводу о необходимости дополнения уголовно-процессуального закона положениями, регламентирующими принцип доказывания в контексте целеполагания, коррелирующими с существующим ныне основным началом свободы оценки доказательств.

 Ключевые слова: уголовный процесс, доказывание, объективная истина, предмет доказывания, уголовное дело, познание, уголовно-процессуальный закон.

 

Сущность доказывания представляет собой совокупность свойств и детерминирующих признаков, позволяющих идентифицировать уголовно-процессуальное познание и сконструировать соответствующую дефиницию. Понятие «доказывание» является одним из наиболее востребованных в науке уголовного процесса, что объективизирует наличие множества подходов к его содержанию. Лексически этим термином обозначается, выводимое из гносеологии понятие «познание» как мыслительный процесс, заключающийся в выведении определенного положения (тезиса) на основе системы умозаключений, что в конечном итоге имеет целью установление истины с помощью       совокупности доводов, свидетельств, общеизвестных, преюдициальных фактов и неопровержимых презумпций [1]. Экстраполируя философское и лексическое содержание рассматриваемой категории на уголовно-процессуальные отношения, некоторые специалисты определяют доказывание как уголовно-процессуальную деятельность [2, с.158], a также совокупность соответствующих правоотношений, которые реализуются в рамках легально установленной процессуальной формы и структурированы на предусмотренные законом этапы: собирание, проверку и оценку, имея конечной целью – решение задач уголовного судопроизводства [3, с. 63]. Несколько иной подход предлагает С.А. Шейфер, указывая, что определяющей является гносеологическая природа уголовно-процессуального познания, которое представляет собой совокупность мыслительной и практической деятельности компетентного лица. При этом содержанием доказывания, независимо от его структуры,  является формирование доказательств, которые получаются непосредственно должностным лицом, ведущим производство по уголовному делу, путем производства следственных и иных процессуальных действий, a также опосредованно иными субъектами путем представления предметов и документов, имеющих значение для уголовного дела [4, с. 17-35].

Созданная и обоснованная в советской науке уголовного процесса теория доказывания подверглась критическому анализу после принятия УПК РФ 2001 года, который не только обозначил состязательность как формообразующий принцип судопроизводства, но и разграничил процессуальные функции суда и сторон, наделив последних широким кругом прав как активных субъектов доказывания, имеющих возможность убедить суд в правильности своей процессуальной позиции. В этой связи достаточно востребованной явилась научная концепция, в соответствии c которой суд, как арбитр в споре сторон, не является субъектом доказывания, a установление истины по уголовному делу – не может рассматриваться как конечная цель соответствующей деятельности [5, с. 8-9]. Предпринимались попытки ограничить доказывание исключительно этапом обоснования выводов по уголовному делу, оставив вне его рамок практическую деятельность по собиранию и проверке доказательств [6, с. 8, 13]. Названная идея стала основой для появления узкого и широкого понятий «доказывание». Так, в узком смысле – это обосновывающая деятельность мысли, как сущностный элемент процесса познания, связывающий практическую деятельность по собиранию и проверке доказательств, в широком значении – это частный случай доказывания вообще, т.е. способ получения и анализа информации с последующим обоснованием полученных выводов [7, с. 39].

Представляется, что для объективного анализа всех приведенных научных позиций необходимо обратиться к легальному толкованию термина «доказывание». Анализ совокупности положений уголовно-процессуального закона позволяет констатировать, что в основе смыслового содержания исследуемой дефиниции лежит структурирование процесса уголовно-процессуального познания на три этапа – собирание, проверку и оценку доказательств, реализуемых с целью установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания (ст.ст. 73, 85 УПК РФ). Последнее предполагает, что для принятия как итогового, так и промежуточных решений по уголовному делу, влияющих на его движение, необходимо считать доказанными не отдельные обстоятельства, например, объективную сторону состава преступления (деяние, место, время и способ его совершения, преступные последствия, причинную связь между ними и т.д.), либо виновность лица в инкриминируемом ему преступлении, а всю совокупность обстоятельств, перечисленных в ст. 73 УПК РФ. В этой связи представляется достаточно спорным утверждение о том, что сущностью уголовно-процессуального доказывания является опровержение конституционной презумпции невиновности лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование [8, с. 118]. Не оспаривая аксиоматичных положений принципа презумпции невиновности, отметим еще раз, что приведенное суждение явно противоречит положениям ст. 73 УПК РФ, обязывающих дознавателя, следователя, суд устанавливать иные, перечисленные в ней обстоятельства, формирующие универсальный предмет доказывания. Разделяя позицию тех исследователей, которые понимают под доказыванием единство практической и мыслительной деятельности, включающей в себя собирание, проверку и оценку доказательств, не можем согласиться c утверждением о том, что законодатель не ограничивает должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу в поиске, собирании и фиксации любых сведений, которые могут служить средством установления искомых обстоятельств уголовного дела [9, с. 114], поскольку существует требование допустимости доказательств, которое недвусмысленно установлено в ст. 75 УПК РФ, что, на наш взгляд, предполагает, что не любые сведения, a лишь те из них, которые получены управомоченным субъектом, в установленной законом форме, путем производства следственных и иных процессуальных действий, надлежащим образом введенные в уголовный процесс, являются доказательствами. Соответственно, устанавливая требования относимости и допустимости доказательств, УПК РФ в данном случае полностью исключает дискреционные полномочия компетентных должностных лиц.

Суммируя вышеизложенное, позволим себе констатировать, что доказывание с точки зрения его гносеологической природы есть взаимосвязь мыслительной и  практической деятельности субъектов уголовного процесса, направленной на установление обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу. Приведенная дефиниция может быть конкретизирована посредством уточнения цели доказывания, которая характеризует его сущность.

Не приводя обстоятельного исторического экскурса в теорию доказательственного права, отметим, что цель доказывания всегда являлась категорией переменной, зависимой от государственной политики в сфере уголовной юстиции.  Например, в уголовном процессе, регламентируемом Уставом уголовного судопроизводства 1864 года, цель доказывания определялась как установление формальной истины, что обусловливалось наличием принципов равенства и состязательности сторон, когда «суд, не связанный обязанностью доказывания, лишь способствовал доказательственной деятельности защиты и обвинения, признавая в итоговом решении справедливость той или иной процессуальной позиции» [10].   Преобладание публичного начала в уголовном процессе советского периода предопределило тот факт, что компетентные должностные лица органов уголовной юстиции, равно как и суд были обязаны устанавливать по уголовному делу абсолютную истину, которая представляла собой сумму «отдельных истин, каждая из которых относительна, но все более приближается к абсолютной истине» [11, с. 57]. Естественно, в силу ограниченности возможностей человеческого мышления, приведенный тезис экстраполировался на возможность установления всех обстоятельств уголовного дела для окончательного решения поставленных перед судом вопросов [12, с. 61-62].

Данная позиция была существенным образом скорректирована в процессе постепенного изменения вектора развития уголовно-процессуального законодательства, когда приоритет публичных интересов постепенно сменялся на доминирование защиты прав и законных интересов лиц, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства. Доказывание и его конечная цель, как основное направление уголовно-процессуальной деятельности, претерпели наиболее ощутимые изменения, в том числе и в части целеполагания. Так, постепенно наука уголовного процесса выдвигает идеи об относительном характере истины, подлежащей установлению по уголовному делу, которая имеет ограниченный характер, а также неполноту, объяснимую ретроспективным познанием [13, с. 81]. Появляются и крайние суждения о принципиальной невозможности установления истины по уголовному делу, получившие широкое распространение после принятия УПК РФ [14, с. 31-32], что объяснялось преемственностью правовой традиции, которая рассматривала юридическую истину как цель состязательного процесса. Думается, что противопоставлять достижение истины как цель доказывания и состязательную форму уголовного судопроизводства весьма контрпродуктивно не только с точки зрения содержания уголовно-процессуального познания, но и с позиций нравственности как требования к деятельности лиц, наделенных властными поломочиями, о чем достаточно обстоятельно в свое время писали Л.Д. Кокорев и Д.П. Котов [15, с. 134].

В этой связи представляется необходимым отметить следующее. Так, УПК РСФСР содержал принцип всестороннего, полного и объективного исследования всех обстоятельств уголовного дела (ст. 20), который опосредовал объективную истину как конечную цель уголовно-процессуального познания. Наличие широкого спектра мнений в научном сообществе относительно соотношения состязательности и объективной истины, на наш взгляд, стало причиной отсутствия в УПК РФ соответствующего основного начала, как не подкрепленного достаточной теоретической базой, применимой к новым правовым реалиям. Вместе c тем, за практически двадцать лет действия уголовно-процессуального закона стала очевидна востребованность легального закрепления цели доказывания, которая базировалась бы на паритетном сочетании содержательных и формальных начал. Такой подход заложен в концепции объективной истины, предлагаемой авторами законопроекта № 440058-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу» [16], которым предлагалось дополнить дефинитивный аппарат ст. 5 УПК РФ понятием «объективная истина», понимаемой как соответствие действительности установленных по уголовному делу обстоятельств, имеющих значение для его разрешения, а также закрепить установление истины в статусе принципиального положения, вменив его в обязанность всем компетентным должностным лицам. Однако, к сожалению, уже в 2018 году законопроект был снят с рассмотрения на том основании, что указанный термин не относится к числу правовых, имеет субъективный характер, противоречит существующему принципу свободы оценки доказательств (ст. 17 УПК РФ), критериями которой являются внутреннее убеждение, основанное на совокупности имеющихся в деле доказательств, закон и совесть. Соответственно, был сделан вывод о том, что именно субъективный характер такой оценки не позволяет во всех случаях вести речь о безоговорочном установлении объективной истины по делу [17]. Однако, параллельно было отмечено и фактическое наличие требования о необходимости всестороннего, полного и объективного производства предварительного расследования, что содержательно опосредует реализацию обсуждаемой цели доказывания [18, с. 165], например, в положениях об объективности предварительного расследования (ч. 4 ст. 152, ч. 4 ст. 154 УПК РФ), возможности отмены судебного решения ввиду нарушения принципа объективности и беспристрастности (ч. 6 ст. 340 УПК РФ) и т.д. В пользу наличия объективной истины как цели доказывания свидетельствует, на наш взгляд, легальная детализация предмета доказывания (ст. 73 УПК РФ) по сравнению c перечнем соответствующих обстоятельств, содержавшемся в ст. 68 УПК РСФСР.

Таким образом, все вышеизложенное позволяет констатировать, что доказывание представляет собой единство мыслительной и практической деятельности субъектов уголовного процесса, направленной на установление обстоятельств, подлежащих познанию, при производстве по уголовному делу. Как разновидность юридического познания доказывание обладает совокупностью признаков, характеризующих его особую гносеологическую природу: ограниченность предмета, круга субъектов, a также формальные требования к форме соответствующей деятельности. Состязательная конструкция современного уголовного процесса не антагонизирует c фактической его целью – установлением объективной истины по уголовному делу. Принцип состязательности, предполагающий разделение уголовно-процессуальных функций и равенство прав сторон, расширение круга обстоятельств, формирующих предмет доказывания, установление принципа свободы оценки доказательств, взаимосвязаны c всесторонним, полным и объективным установлением всех обстоятельств уголовного дела и являются средствами, гарантирующими достижение объективной истины.

Список использованной литературы:

1. Даль В.И. Толковый словарь Даля. СПб., 1863 – 1866 // http://slovardalja.net (Дата обращения: 26.04.2020 г.).

2. Алексеев Н.С. Очерк развития науки советского уголовного процесса / Н.С. Алексеев, В.Г. Даев, Л.Д. Кокорев. Воронеж: Издательство ВГУ, 1980. 251с.

3. Трусов А.И. Основы теории судебных доказательств. Краткий очерк М.: Госюриздат, 1960. 176с.

4. Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. М.: Норма, 2008. 240с.

5. Орлов Ю.К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М.: Проспект, 2001. 144с.

6. Татаров Л.А. Методические и методологические проблемы доказывания обстоятельств преступления: Автореф. дис…. канд. юрид. наук. Ростов н, 2006. 28с.

7. Михайловская И.Б. Соотношение следственных и судебных доказательств // Государство и право. 2006. № 4. С. 39-47.

8. Лазарева В.А. Доказывание в уголовном процессе: Учеб. для бакалавриата и магистратуры. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2015. 359с.

9. Маслова М.В. Сущность уголовно-процессуального доказывания в условиях состязательного судопроизводства // Современное право. 2015. № 6. С. 113-120.

10. Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. 4-е изд., доп. и испр. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1913 // http://lawlibrary.ru/izdanie21262.html  (Дата обращения: 23.04.2020 г.).

11. Голунский С.А. О вероятности и достоверности в уголовном суде // Проблемы уголовной политики. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР. 1937. Кн. 4. С. 56-63.

12. Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. М., 1951. 191с.

13. Смирнов А.В. Состязательный процесс. СПб.: Альфа, 2001. 320с.

14. Бозров В. «Тактика судьи» в прошлом и настоящем уголовном процессе // Российская юстиция. 2003. № 10. С. 31-32.

15. Кокорев Л.Д., Котов Д.П. Этика уголовного процесса: Учеб. пособие. Воронеж: ВГУ, 1993. 224с.

16. Проект Федерального закона № 440058-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу» (ред., внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 19.03.2015) // http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(SpravkaNew)    

17. Заключение ПУ Аппарата ГД ФС РФ «По проекту федерального закона № 440058-6 "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу» // СПС «КонсульантПлюс» (Дата обращения: 28.04.2020).

18. Лопатин С.А. Преюдиция в уголовном судопроизводстве Российской Федерации: реализация или преодоление: монография / под ред. Л.Н. Масленниковой. М.: Норма, 2019. 205с.

 

To the question of the concept and essence of criminal-procedural evidence

Kozodaeva D.

Ognerubov N.

Abstract. The article analyzes doctrinal approaches to the essence of criminal evidence in the context of determining its ultimate purpose. The author considers the achievement of objective truth in a criminal case in relation to the principle of adversarialism, revealing the essential features of the mental and practical activities of officials who are proceeding in criminal proceedings. The experience of legislative regulation of tasks, structure and individual elements of proof is summarized, which has led to the conclusion that it is necessary to supplement the Criminal Procedure Act with provisions regulating the principle of proof in the context of targeting that correlate with the current basic beginning of the freedom to assess evidence.

Keywords: criminal process, proof, objective truth, subject of proof, criminal case, cognition, criminal procedure law.

 

References:

1. Dahl V.I. Dahl's Dictionary. St. Petersburg, 1863 - 1866 / http://slovardalja.net  (Date of appeal: April 26, 2020).

2. Alexeyev N.S. Essay for the development of the science of the Soviet criminal process / N.S. Alexeyev, V.G. Daev, L.D. Kokorev. Voronezh: VSU Publishing House, 1980. 251p.

3. Cowards A.I. Basics of the theory of forensic evidence. A brief essay by M.: Gosmurizdat, 1960. 176p.

4. Shafer S.A. Evidence and Evidence in Criminal Cases: Problems of Theory and Legal Regulation. M.: Norma, 2008. 240p.

5. Orlov Y.K. Basics of evidence theory in criminal proceedings. M.: Prospect, 2001. 144p.

6. Tatarov L.A. Methodical and methodological problems proving the circumstances of the crime: Autoref. Dis.... Kand. Legal. Sciences. Rostov n/D, 2006. 28p.

7. Mikhailovskya I.B. The ratio of investigative and forensic evidence / State and law. 2006. No. 4. P. 39-47.

8. Lazareva V.A. Proof in criminal proceedings: Ucheb. for bachelor's and master's degrees. 5th year, re-slave. And dop. M.: Yuright, 2015. 359p.

9. Maslova M.V. Essence of Criminal Procedure In the context of adversarial proceedings / Modern law. 2015. No. 6. P. 113-120.

10. Sluchevsky V. Textbook of the Russian Criminal Process. Court-legality. 4th year, ap. And on the other of us. St. Petersburg: Type. M.M. Stasiulevich, 1913 / http://lawlibrary.ru/izdanie21262.html  (Date of treatment: April 23, 2020).

11. Golunsky S.A. On probability and credibility in the criminal court / Problems of criminal policy. M.: Yurid. the Soviet Union's NKJ. 1937. 4. P. 56-63.

12. Strogovich M.S. Criminal prosecution in the Soviet criminal trial. M., 1951. 191s. 13. Smirnov A.V. Competitive process. St. Petersburg: Alpha, 2001. 320p.

14. Bozrov V. "Judge's Tactics" in the past and present criminal proceedings / Russian Justice. 2003. No 10. P. 31-32.

15. Kokorev L.D., Kotov D.P. Ethics of Criminal Trial: Ucheb. Benefit. Voronezh: VSU, 1993. 224p.

16. Draft Federal Law No. 440058-6 "On amending the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in connection with the introduction of the Institution of Establishing Objective Truth in A Criminal Case" (ed., introduced in the Russian Federal Criminal Code, text as of March 19, 2015) // http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(SpravNew)  

17. The conclusion of the PU of the Russian Federal Criminal Code "Under the draft federal law No. 440058-6 "On amending the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in connection with the introduction of the institution of establishing an objective truth in a criminal case" / "ConsulantPlus" (Date of treatment: April 28, 2020).

18. Lopatin S.A. Prejudicialation in the Criminal Proceedings of the Russian Federation: Implementation or Overcoming: Monograph / Ed. L.N. Maslennikova. M.: Norma, 2019. 205p.