ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ СТАТЬИ 170 ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (МНИМЫЕ И ПРИТВОРНЫЕ СДЕЛКИ) В ПРАКТИКЕ РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛ О БАНКРОТСТВЕ, НАЛОГОВЫХ И ХОЗЯЙСТВЕННЫХ СПОРАХ

 

Яцева Елена Валерьевна

Налоговый консультант,  к. ю. н.

Россия, г. Москва

 

Аннотация. Реформирование гражданского законодательство учитывает многообразие и усложненный характер общественных отношений на современном этапе. Законодатель при модернизации права, опираясь на сложившиеся традиции и доктринальные подходы в цивилистике, формулировал конструкции регулируемых правоотношений с позиции эволюции и стабильности правового регулирования, привнося новизну и устанавливая правопорядок на перспективу развития. Однако, при усилиях законодателя, научной элиты, практиков избежать проблем не удалось. Поэтому статья посвящена проблемам, связанным с толкованием законодательных положений о мнимых и притворных сделках, и способам разрешения в правоприменительной деятельности.

Ключевые слова: мнимые и притворные сделки, злоупотребление правом, правоприменительная деятельность в гражданском судопроизводстве.

 

Мнимость и притворность сделок – одно из самых неизменных в гражданском праве оснований недействительности сделок. Понятие мнимой сделки, как сделки, совершенной для вида и притворной сделки, как сделки, прикрывающей другую сделку, практически без изменений перешло из ГК РСФСР 1964 года в действующий ГК РФ, и до последнего времени существовало в таком виде.

При этом практика применения норм о мнимых и притворных сделках с течением времени и усложнением хозяйственного оборота менялась и продолжает меняться.

Это связано с развитием института банкротства, в том числе и физических лиц, совершенствованием налоговой системы, усложнением регулируемых общественных отношений.  

Традиционно практика судов общей юрисдикции, в том числе и при применении ст.170 ГК РФ, была и остается более консервативной, чем практика арбитражных судов. Это связано с тем, что обычная хозяйственная деятельность физических лиц (купля-продажа жилья, займы, семейные, жилищные, наследственные правоотношения) достаточно стабильны и существенно не изменяются с течением времени.

Хозяйственная же деятельность юридических лиц более разнообразна. Соответственно, перед ними чаще встают проблемы неплатежеспособности, налоговые споры, и, как следствие, попытки совершить сделки для вида и прикрыть одни виды сделок другими.

В таких условиях в ГК РФ были внесены изменения, которые должны отвечать требованиям усложнившегося хозяйственного оборота.

По мнению В.В. Витрянский, в сложившихся условиях особое значение имеет деятельность Верховного Суда РФ по формированию судебной практики, связанной с применением новых законоположений ГК РФ. Отрадно отметить, что первые шаги в этом направлении высшей судебной инстанцией уже сделаны - имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - Постановление Пленума ВС РФ N 25) [1].

Но, помимо разницы подходов судов общей юрисдикции и арбитражных судов, существует еще один аспект: разграничение понятий мнимых и притворных сделок и злоупотребления правом в форме совершения действий в обход закона с противоправной целью (п.3 ст.10 ГК РФ).

1. Определение сделки, мнимых и притворных сделок и злоупотребления правом в действующей редакции ГК РФ.

В соответствии со ст.153 ГК РФ, не претерпевшей изменений в новой редакции ГК РФ, «сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей» [2].

Соответственно, действующая редакция статьи 170 ГК РФ устанавливает, что  мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна. Определение мнимой сделки также не претерпело изменений в новой редакции ГК РФ.

Тем не менее, Пленум Верховного Суда РФ дал важные разъяснения, касающиеся применения правила о мнимой сделке, указав, что ее формальное исполнение, например, при государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество, не является препятствием при квалификации сделки как мнимой (п.86 Пленума) [3].

Однако п.2. ст. 170 ГК РФ законодатель изменил, изложив его следующим образом: «притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила» [2].

Комментируя внесенные изменения, В.В. Витрянский указывает, что основное отличие от старой редакции этой нормы состоит в том, что теперь ситуация, когда совершенная сторонами сделка прикрывает сделку на иных условиях, рассматривается как частный случай притворной сделки. Ранее притворной признавалась сделка, совершенная с целью прикрыть другую сделку. Отсутствие в тексте нормы уточнения (ныне внесенного в п. 2 ст. 170 ГК РФ) того, может ли притворная сделка прикрывать сделку на иных условиях, давало основания полагать, что прикрываемая сделка должна относиться к иному виду сделок, нежели притворная сделка. Теперь такой проблемы не существует [1].

В Постановлении Пленума ВС РФ N 25 (п. 87) добавлен еще один частный случай, подпадающий под конструкцию притворной сделки, - когда притворная сделка совершается с целью прикрыть сделку с иным субъектным составом.

Что касается формулировки ст. 10 ГК РФ, определяющей пределы осуществления гражданских прав, действующая редакция изложена следующим образом: «1. Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке.

2. В случае несоблюдения требований, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, суд, арбитражный суд или третейский суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

3. В случае, если злоупотребление правом выражается в совершении действий в обход закона с противоправной целью, последствия, предусмотренные пунктом 2 настоящей статьи, применяются, поскольку иные последствия таких действий не установлены настоящим Кодексом.

4. Если злоупотребление правом повлекло нарушение права другого лица, такое лицо вправе требовать возмещения причиненных этим убытков.

5. Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются».

 Новая редакция, ст.10 ГК РФ, помимо традиционного понятия шиканы, к злоупотреблению правом относит и совершение иных действий, совершенных в обход закона. Но действие, направленное на создание, изменение или прекращение правовых последствий, уже сделка по правилам ст. 153 ГК РФ. То есть действие, осуществленное в обход закона, фактически является незаконной сделкой.

2. Правовые последствия признания сделок недействительными и применения норм о злоупотреблении правом.

Статья 166 ГК РФ, давая определение недействительных сделок, устанавливает: «1. Сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

2. Требование о признании оспоримой сделки недействительной может быть предъявлено стороной сделки или иным лицом, указанным в законе.

Оспоримая сделка может быть признана недействительной, если она нарушает права или охраняемые законом интересы лица, оспаривающего сделку, в том числе повлекла неблагоприятные для него последствия.

В случаях, когда в соответствии с законом сделка оспаривается в интересах третьих лиц, она может быть признана недействительной, если нарушает права или охраняемые законом интересы таких третьих лиц.

Сторона, из поведения которой явствует ее воля сохранить силу сделки, не вправе оспаривать сделку по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении ее воли.

3. Требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо.

Требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной.

4. Суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях.

5. Заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки».

Статья 167 ГК РФ описывает общие последствия недействительности сделок: «1. Недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

Лицо, которое знало или должно было знать об основаниях недействительности оспоримой сделки, после признания этой сделки недействительной не считается действовавшим добросовестно.

2. При недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

3. Если из существа оспоримой сделки вытекает, что она может быть лишь прекращена на будущее время, суд, признавая сделку недействительной, прекращает ее действие на будущее время.

4. Суд вправе не применять последствия недействительности сделки (пункт 2 настоящей статьи), если их применение будет противоречить основам правопорядка или нравственности».

 Последствием же применения статьи 10 ГК РФ может быть отказ в защите субъективного права (п.2 ст.10 ГК РФ), применение мер, установленных законом (п.3 ст.10 ГК РФ) и возмещение убытков потерпевшей стороне (п.4 ст.10 ГК РФ).

Поскольку под понятие действия, совершенного в обход закона чаще всего подпадают именно мнимые и притворные сделки, в практике применения норм ст.170 ГК РФ и ст.10 ГК РФ суды испытывают существенные затруднения: суды либо применяют обе эти статьи произвольно, либо не применяют ни одно, ссылаясь на недоказанность обстоятельств, на которую ссылается потерпевшая сторона.

Указания в практике Верховного Суда РФ в этой ситуации также весьма размыты. Это отмечает В.В. Витрянский: «ранее сформированная судебная практика, "наработанная" в условиях действия запрета шиканы, а также "иных форм злоупотребления правом" (за исключением практики применения правил о шикане), не может служить ориентиром в применении новых законоположений, содержащихся в ст. 10 ГК РФ [1].

В связи с этим на основе анализа многочисленных судебных дел и применительно к конкретным субъективным гражданским правам должны быть тщательно разработаны критерии и признаки тех сделок и иных действий по осуществлению гражданских прав, которые могут быть квалифицированы в качестве действий в обход закона с противоправной целью либо заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав.

Сказанное в равной мере относится и к практике применения законоположений о правовых последствиях злоупотребления правом. В особенности это касается возможности применения так называемых мер, предусмотренных законом (п. 2 ст. 10 ГК РФ), а также возмещения убытков (п. 4 ст. 10).

Представляется, что под иными мерами, предусмотренными законом, следует понимать только те способы воздействия на лицо, допустившее злоупотребление правом, которые установлены законом специально на случай шиканы, действий в обход закона с противоправной целью либо заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав, но ни в коем случае не весь арсенал способов защиты нарушенных гражданских прав, как было принято считать ранее. К примеру, злоупотребление правом не может влечь за собой такое последствие, как признание совершенной сделки недействительной (если, конечно, в будущем не будет предусмотрено в качестве специального основания недействительности совершение какой-либо сделки в обход закона или с заведомой недобросовестностью). Ведь такая сделка должна квалифицироваться как противоречащая закону (законодательному запрету на злоупотребление правом). Однако в силу ст. 168 ГК РФ сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, может быть признана недействительной, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки. Статья 10 ГК РФ как раз и предусматривает такие иные последствия в виде отказа в защите соответствующего права [1].

Итак, для констатации ничтожности мнимой сделки необходимо, чтобы обе стороны сделки совершали ее лишь для вида, без намерения создать правовые последствия. Заявить о недействительности мнимой сделки может как сторона сделки, так и иное заинтересованное лицо (кредитор либо арбитражный управляющий в делах о банкротстве, налоговый орган), причем рассматривает заявление о мнимости вне зависимости от истечения срока исковой давности (п.86 Постановления Пленума № 25). Суд может сам констатировать мнимость сделки. Реституция в данном случае не применяется.

Что касается притворной сделки, здесь также необходимо намерение обеих сторон «прикрыть» одной сделкой другую (или другие, даже совершенные на иных условиях). Соответственно, последствием констатации притворности сделки будет «снятие покровов», то есть применение правил о тех сделках, которые стороны действительно имели ввиду.  Соответственно, притворность сделки может быть установлена по инициативе суда.

В этой связи не понятно, к каким ситуациям применяется п.5 ст.166 ГК РФ, который говорит о том, что заявление о недействительности сделки, исходящее от недобросовестной стороны, не имеет значения. Но ведь обе стороны ничтожной сделки, как мнимой, так и притворной, действовали заведомо недобросовестно и давали своим поведением иным лицам основания полагать, что сделка действительна. Имеющиеся в практике разъяснения касаются частных случаев при закупках товаров, перевозке, переводе долга и т.п., и применяет этот пункт тогда, когда оспариваемая сделка уже исполнена реально, товар поставлен. В рассматриваемой же ситуации, применительно к мнимым и притворным сделкам этот пункт применен быть не может, ничтожная сделка изначально не существует.

Что касается соотношения ст.10 ГК РФ и ст.170 ГК РФ, ситуация выглядит следующим образом: лицо, злоупотребившее правом, в том числе и путем совершения действий в обход закона, лишается защиты этого права. А потерпевшая сторона имеет право на возмещение убытков. Закон не содержит указания на то, кто может заявить о злоупотреблении правом. Представляется, что это ответчик, к которому предъявлен иск.

При этом п.3 ст. 10 ГК РФ указывает, что если закон содержит иные указания, то применяются иные нормы, предусмотренные законом. То есть, в нашем случае, если в недобросовестных действиях в обход закона содержатся признаки мнимых или притворных сделок, то применяются правила об этих сделках.

Итак, из буквального анализа приведенных норм следует, что: 1) для квалификации сделки как мнимой или притворной необходимо намерение обеих сторон; 2) иск о констатации ничтожности сделки может предъявить, в том числе, одна из сторон сделки (которая при ее заключении действовала недобросовестно). Но, по правилам  п.5 ст.166 ГК РФ, сторона ничтожной сделки при ее заключении уже действовала недобросовестно, и ее заявление не имеет правового значения. Институт злоупотребления правом здесь также не применяется в силу прямого указания закона.

Представляется интересным рассмотреть, как в такой ситуации складывается судебная практика.

3. Практика применения ст.170 ГК РФ и ст.10 ГК РФ в делах о банкротстве, налоговых спорах и гражданских спорах.

Поскольку само по себе банкротство является способом ликвидации должника при недостаточности его имущества для удовлетворения претензий всех кредиторов, и принятие решения о судьбе должника осуществляется путем голосования на собрании кредиторов, акционеры (участники) должника заинтересованы в установлении «дружественной» кредиторской задолженности. Такую кредиторскую задолженность проще всего установить с помощью займов (кредитных договоров), института поручительства (поскольку договор поручительства можно заключить, не ставя в известность должника по основному обязательству).

Следует отметить, что вплоть до последнего времени оспаривание договоров займа по признаку мнимости практически не допускалось. Суды исходили из тех соображений, что договор займа – реальная сделка. Поэтому для подтверждения действительности займа достаточно было предоставить доказательство перечисления денежных средств.

Действительно, трудно говорить о мнимости сделки, когда лицо А подписало с лицом Б договор займа и  передало лицу Б деньги. Тут есть две разные стороны сделки, у каждого деньги свои, и если деньги переданы, заемщик должен их вернуть. Здесь понятна цель, причем в данном случае она не важна, понятны стороны договора и существо правоотношений.

Но в сфере предпринимательской деятельности как раз возможны конструкции, где есть Общество, в котором есть единственный участник – физическое лицо, и это же лицо, как индивидуальный предприниматель, например, также осуществляет предпринимательскую деятельность. Соответственно, формально, это разные участники гражданского оборота. Формально эти участники могут заключать между собой любые сделки, в том числе и заключать договоры займа. Но, поскольку на самом деле это один человек, его волеизъявление тоже одно. Поэтому именно при осуществлении предпринимательской деятельности, когда за двумя разными субъектами права стоит один человек, возможно заключение договора займа для вида, без намерения создать соответствующие правовые последствия.

Для наличия займа необходимо, как минимум, две разные стороны, являющиеся собственниками каждый своего имущества.

Так, в соответствии с п. 1 ст. 807 ГК РФ «По договору займа одна сторона (займодавец) передает или обязуется передать в собственность другой стороне (заемщику) деньги, вещи, определенные родовыми признаками, или ценные бумаги, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество полученных им вещей того же рода и качества либо таких же ценных бумаг.

Если займодавцем в договоре займа является гражданин, договор считается заключенным с момента передачи суммы займа или другого предмета договора займа заемщику или указанному им лицу».

Не случайно абзац 2, уточняющий применимость такого определения для граждан,  введен в 2018 году, после анализа многочисленных случаев мнимости, либо притворности займов в сфере предпринимательской деятельности.

 Такая позиция подтверждается п.18 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 5 (2017) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 27.12.2017), Определение N 308-ЭС17-1556(2) [4].

Дословно этот пункт устанавливает следующее: «не подлежит включению в реестр требований кредиторов должника требование участника должника, основанное на притворной сделке, прикрывающей обязательства, вытекающие из факта участия заявителя в хозяйственном обществе, признанном банкротом.

Участник общества с долей в размере 50% уставного капитала в рамках дела о банкротстве общества обратился в арбитражный суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов своих требований к обществу, одно из которых основано на договоре займа, а другое - на факте исполнения участником как поручителем обязательств общества.

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, заявление участника удовлетворено.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.

Действующее законодательство о банкротстве не содержит положений, согласно которым очередность удовлетворения требований аффилированных (связанных) кредиторов по гражданским обязательствам, не являющимся корпоративными, понижается.

Кроме того, тот факт, что займодавец является участником должника, сам по себе не свидетельствует о том, что требования по возврату суммы займа вытекают из факта такого участия для целей применения законодательства о банкротстве.

Вместе с тем в силу абзаца восьмого ст. 2 Закона о банкротстве к числу конкурсных кредиторов не могут быть отнесены участники, предъявляющие к должнику требования из обязательств, вытекающих из факта участия.

По смыслу названной нормы к подобного рода обязательствам относятся не только такие, существование которых прямо предусмотрено законодательством о юридических лицах (выплата дивидендов, действительной стоимости доли и т.д.), но также и обязательства, которые, хотя формально и имеют гражданско-правовую природу, в действительности таковыми не являются (в том числе по причине того, что их возникновение и существование было бы невозможно, если бы займодавец не участвовал в капитале должника).

В этой связи при оценке допустимости включения основанного на договоре займа требования участника следует определить природу соответствующих отношений, сложившихся между должником и займодавцем.

В частности, суд в силу п. 2 ст. 170 ГК РФ может установить притворность договора займа в ситуации, когда заем используется вместо механизма увеличения уставного капитала, позволяя на случай банкротства формально нарастить подконтрольную кредиторскую задолженность с целью последующего уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов. В таком случае к требованию участника общества как вытекающему из факта участия подлежит применению абзац восьмой ст. 2 Закона о банкротстве.

При предоставлении заинтересованным лицом доказательств, указывающих на то, что требование участника вытекает из факта его участия в обществе, признанном банкротом, на такого участника переходит бремя по опровержению соответствующего довода. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы выбора конструкции займа, привлечения займа именно от аффилированного лица, предоставления финансирования на нерыночных условиях и т.д.

При рассмотрении настоящего обособленного спора общество отмечало, что единственным источником предоставленных в заем средств являлись денежные средства самого общества, распределенные в качестве прибыли от хозяйственной деятельности, распределение прибыли в пользу участника и последующее предоставление обществу финансирования за счет этой прибыли свидетельствуют об искусственном обороте денежных средств и позволяют сделать вывод о злоупотреблении участником своими правами во вред остальным кредиторам и мнимости договора займа.

Однако ни один из указанных доводов общества в нарушение положений ст. 71, 168 и 170 АПК РФ не получил правовой оценки со стороны судов».

В данной ситуации суд не оценивал поведение участников спора с точки зрения добросовестности или недобросовестности, и такой подход представляется правильным, поскольку ст.10 ГК РФ применяется. Если нет иных, специальных указаний закона. А в данном случае речь шла о ничтожных сделках, которые недействительны изначально.

 Но, довольно часто суды, в том числе и Верховный суд РФ, не вдаются в правовую природу институтов ничтожных сделок и злоупотребления правом, и применяют указанные нормы вместе, не приводя мотивацию, почему они подлежат применению.

Так, в мотивировочной части Определения Верховного Суда РФ от 28.05.2019 N 309-ЭС19-6422 по делу N А76-24640/2015 установлено: «разрешая спор, суд апелляционной инстанции, с выводами которого согласился суд округа, учел разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", и исходил из доказанности недобросовестного поведения участников спорной сделки (статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации), а также обстоятельств, свидетельствующих о ее притворности (пункт 2 статья 170 Гражданского кодекса Российской Федерации)» [5].

Аналогичная мотивировка приведена в
Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 06.07.2017 N 308-ЭС17-1556(2) по делу N А32-19056/2014: «с учетом конкретных обстоятельств дела суд вправе переквалифицировать заемные отношения в отношения по поводу увеличения уставного капитала по правилам пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации либо при установлении противоправной цели - по правилам об обходе закона (пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, абзац 8 статьи 2 Закона о банкротстве), признав за прикрываемым требованием статус корпоративного, что является основанием для отказа во включении его в реестр [6].

При предоставлении заинтересованным лицом доказательств, указывающих на корпоративный характер заявленного участником требования, на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего довода путем доказывания гражданско-правовой природы обязательства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы выбора конструкции займа, привлечения займа именно от аффилированного лица, предоставления финансирования на нерыночных условиях и т.д». Очевидно, правоотношения в обход закона квалифицируются по ст.170 ГК РФ, либо по ст.10 ГК РФ без соблюдения каких-либо четких критериев.

Вторым направлением по «спасению» имущества должника являются сделки в обход закона (как мнимые, так и притворные) по отчуждению имущества должника в преддверии банкротства. Это касается как движимого, так и недвижимого имущества должника. Для оспаривания этих сделок есть специальные основания, но это оспоримые сделки, и их применение ограничено рядом условий. Кроме того, такие сделки в наблюдении не оспариваются. Поэтому, при наличии соответствующих условий, заинтересованные лица (как иные кредиторы, так и арбитражные управляющие) оспаривают сделки по признаку мнимости или притворности. Практика по таким делам сложилась.

В качестве примера можно привести
Определение Верховного Суда РФ от 23.03.2018 N 310-ЭС18-1221 по делу N А35-6874/2015, в котором рассматривалась следующая ситуация: «в рамках дела о банкротстве должника его конкурсный управляющий Саенко О.А. обратилась в суд с заявлением к Симонову В.М. о признании недействительным договора от 30.05.2012 купли-продажи транспортного средства.

 Руководствуясь разъяснениями, данными в пункте 9.1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона о несостоятельности (банкротстве)", в пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", и положениями части 1 статьи 10, статьи 168, статьи части 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, суды пришли к выводу о том, что спорный договор является ничтожным ввиду его мнимости, поскольку заключение договора направлено лишь на формальную фиксацию правоотношений между сторонами без фактического исполнения сделки». Здесь тоже статьи 10 ГК РФ,170 ГК РФ и даже 168 ГК РФ перечисляются без обоснования применения каждой из них [7].

В целом следует отметить, что суды, рассматривая в рамках дела о банкротстве иски о признании сделок ничтожными, не  исследуют наличие или отсутствие признаков злоупотребления правом как отдельного основания, и применяют ст.10 ГК РФ всегда, когда есть действия в обход закона, даже если они охватываются составом ничтожной сделки.

 При рассмотрении налоговых споров в силу особенностей компетенции налогового органа, который в ходе налоговой проверки переквалифицировать сделки только в том случае, когда квалификация сделки влияет на полноту и правильность исчисления налогов. В других случаях налоговый орган не имеет права вмешиваться в хозяйственную деятельность налогоплательщика. Кроме того, в силу особенностей правоотношений, складывающихся между налоговым органом и налогоплательщиком, налоговый орган чаще всего (практически всегда) выступает в качестве ответчика, поскольку налоговые споры в своей массе – это споры по оспариванию актов налоговых проверок, которыми доначисляются налоги. Переквалификация же сделок происходит в ходе самой налоговой проверки, и правильность осуществленной переквалификации проверяется в рамках налогового спора, в котором в целом рассматривается законность и обоснованность вынесенного акта налоговой проверки. Такое правило подтверждается Определением ВАС РФ от 09.08.2012 г. № ВАС-8728/12 «О передаче дела в Президиум ВАС РФ»,  где дело было передано на новое рассмотрение в связи с тем, что налоговый орган при подаче иска нарушил установленный НК РФ порядок.

При новом рассмотрении дела по существу в своем Постановлении по указанному делу ВАС РФ установил: «в заявлении, поданном в Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, о пересмотре в порядке надзора решения от 24.06.2011 и постановлений от 01.11.2011 и от 01.03.2012 общество "Лига Балтийских монтажников" просит их отменить, ссылаясь на нарушение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм права, и принять новый судебный акт об отказе в удовлетворении требования инспекции.

В отзыве на заявление инспекция просит оставить оспариваемые судебные акты без изменения как соответствующие действующему законодательству.

Проверив обоснованность доводов, изложенных в заявлении, отзыве на него и выступлениях присутствующих в заседании представителей участвующих в деле лиц, Президиум считает, что заявление подлежит удовлетворению по следующим основаниям.

Как усматривается из материалов дела, инспекция провела выездную налоговую проверку общества "Лига Балтийских монтажников" по вопросу правильности исчисления и уплаты налогов и сборов за период с 01.01.2007 по 31.12.2009, о чем составлен акт от 01.10.2010 N 100653.

Проверкой установлено, что в третьем квартале 2009 года обществом заявлены налоговые вычеты в сумме 9 264 746 рублей по счету-фактуре, выставленному обществу "Сигма" по договору от 27.07.2009 N 10/07 (далее - договор), согласно которому субподрядчик (общество "Сигма") обязуется в определенный срок по заданию подрядчика (общества "Лига Балтийских монтажников") выполнить работы по капитальному ремонту на котельных государственного унитарного предприятия "Топливно-энергетический комплекс Санкт-Петербурга", а подрядчик - принять и оплатить выполненные субподрядчиком работы. Между тем при рассмотрении данного спора судами не было учтено следующее.

Абзацем четвертым пункта 11 статьи 7 Закона о налоговых органах предусмотрено, что налоговые органы вправе предъявлять в суде и арбитражном суде иски о признании сделок недействительными и взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам.

Из разъяснений, изложенных в пункте 6 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 10.04.2008 N 22 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - постановление от 10.04.2008 N 22), следует, что указанное право может реализовываться налоговыми органами лишь постольку, поскольку удовлетворение соответствующего требования направлено на выполнение задач налоговых органов, определенных статьей 6 Закона о налоговых органах.

К числу главных задач налоговых органов отнесен контроль за соблюдением законодательства о налогах и сборах, правильностью исчисления и полнотой и своевременностью внесения в бюджетную систему Российской Федерации налогов и сборов.

Таким образом, налоговые органы вправе предъявлять в суд иски о признании сделок недействительными, если это полномочие реализуется ими в рамках выполнения задач по контролю за соблюдением налогового законодательства и если удовлетворение такого требования будет иметь в качестве последствия определение должной квалификации отношений сторон с целью применения соответствующих данным отношениям налоговых последствий.

В частности, для обеспечения поступления в бюджет налогов в полном объеме налоговый орган вправе, руководствуясь статьей 170 Гражданского кодекса, предъявить требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью прикрыть другую сделку (притворных), поскольку удовлетворение этого требования может способствовать реализации соответствующей задачи (пункт 6 постановления от 10.04.2008 N 22).

Вместе с тем, поскольку ничтожные сделки являются недействительными независимо от признания их таковыми судом, оценка налоговых последствий финансово-хозяйственных операций, совершенных во исполнение сделок, квалифицируемых в качестве ничтожных, может быть произведена налоговым органом в порядке, предусмотренном налоговым законодательством.

Так, при установлении в ходе налоговой проверки факта занижения налоговой базы вследствие неправильной юридической квалификации налогоплательщиком совершенных сделок подпунктом 3 пункта 2 статьи 45 Налогового кодекса Российской Федерации налоговому органу предоставлено право самостоятельно осуществлять изменение юридической квалификации сделок, статуса и характера деятельности налогоплательщика и обращаться в суд с требованием о взыскании доначисленных налогов (начисленных пеней и штрафов).

Вопрос об обоснованности указанной переквалификации разрешается в рамках рассмотрения налогового спора и в том случае, когда изменение налоговым органом юридической квалификации сделок, статуса и характера деятельности налогоплательщика основано на оценке сделок в качестве мнимых или притворных (статья 170 Гражданского кодекса).

Таким образом, обращение инспекции в суд с требованием о признании сделки недействительной по основанию ее совершения от имени общества "Сигма" неустановленным лицом выходит за рамки полномочий налогового органа, а заявленный иск не подлежит удовлетворению.

Вместе с тем Президиум полагает необходимым отметить, что договор, заключенный неустановленным лицом, не отвечает требованиям закона, поэтому является ничтожным согласно статье 168 Гражданского кодекса независимо от признания его таковым судом.

Из доводов, заявленных инспекцией при рассмотрении настоящего дела, следует, что целью обращения в суд с требованием о признании спорной сделки недействительной являлось доказывание факта ее несовершения и отсутствия реального выполнения работ со стороны общества "Сигма".

Однако указанные выводы, сделанные на основе установленных в ходе налоговой проверки обстоятельств, свидетельствующих, по мнению инспекции, об отсутствии у общества "Сигма" реальной возможности выполнения работ, могли быть сделаны при рассмотрении материалов налоговой проверки вне зависимости от признания спорной сделки ничтожной и в дальнейшем проверены судом в рамках налогового спора при оспаривании вывода налогового органа о получении обществом необоснованной налоговой выгоды». В качестве примера переквалификации сделок налоговым органом можно привести Определение ВАС РФ от 27.02.2009 № 1369/09 по делу А41-2857/2008, Определение ВАС РФ от 24.05.2012 № ВАС-5952/12 по делу № А82-1077/2011 [8].

В целом следует отметить, что налоговые органы достаточно активно пользуются своим правом переквалификации сделок на мнимые или притворные, в зависимости от обстоятельств. Но при этом, являясь почти всегда ответчиком по делу, никогда не заявляют о применении в отношении Истца ст. 10 ГК РФ. Представляется, что это происходит потому, что НК не дает на это инспекциям специальных полномочий.

При применении ст. 170 ГК РФ и ст. 10 ГК РФ  в гражданских спорах, в качестве примера правильного применения ст. 170ГК РФ и ст.10 ГК РФ представляется целесообразным привести решение Арбитражного суда г. Москвы по делу № А40-227467/18-1-1273, вступившее в законную силу.

Обстоятельства дела таковы: индивидуальный предприниматель подал иск к обществу с ограниченной ответственностью о взыскании задолженности по договорам аренды, заключаемым на 11 месяцев, за период более шести лет. Ответчик иск не признал, и пояснил, что его деятельность фактически контролировал Истец, что договоры аренды им подписывались по указанию Истца на короткий срок, чтобы избежать государственной регистрации договоров. Ответчик также пояснил, что занимал не все помещения, а только часть. В качестве доказательств сослался на наличие договоров аренды на те же помещения с другими юридическими лицами и иные доказательства фактического отсутствия арендных отношений. Но исковых требований ни о мнимости, ни о притворности заключенных договоров аренды не предъявлял, хотя заявлял о наличии в действиях Истца злоупотребления правом.

В результате суд пришел к выводу, что договоры аренды были притворными сделками, и фактически имела место совместная деятельность Истца и Ответчика. При этом суд, проанализировав действия Ответчика, отказал ему в защите его права, констатировав наличие злоупотребления правом. Постановлением 9 Арбитражного апелляционного суда указанное решение было оставлено без изменения.

Это был один из тех немногих случаев, когда суд, исследовав обстоятельства дела, воспользовался своим правом, по своей инициативе констатировал притворность сделок и отдельно проанализировал действия Истца, обнаружив в них признаки злоупотребления правом.

В целом же, в гражданских спорах суды также совместно применяют ст.10 ГК РФ и ст.170 ГК РФ, не используя отдельных мотивировок для каждого института. В качестве примера можно привести Определение Верховного Суда РФ от 27.11.2018 г. № 78-КГ-18-53, Определение Верховного Суда РФ от 26.11.2018 № 306-ЭС-18-21017 и др.

Отдельно следует отметить, что исков потерпевшей стороны о возмещении убытков по правилам п.4 ст.10 ГК РФ в опубликованной практике нет.

В заключение хотелось бы привести позицию В.В. Витрянского по рассматриваемым правоотношениям: «что касается возможности возмещения убытков, причиненных другому лицу в результате злоупотребления правом (п. 4 ст. 10 ГК РФ), то здесь вряд ли можно обнаружить какую-либо специфику, связанную именно со злоупотреблением правом. Здесь имеет место противоправное нарушение (нарушение законодательного запрета на злоупотребление правом) субъективных гражданских прав другого лица, что во всех случаях признается основанием гражданско-правовой ответственности (ст. 15 ГК РФ)» [1].

К сожалению, при подготовке Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 возобладало стремление сохранить ранее сформированную практику, допускающую возможность признания сделок, совершенных с нарушением запрета на злоупотребление правом, недействительными. Об этом свидетельствует разъяснение, содержащееся в п. 7 Постановления, согласно которому, если совершение сделки нарушает запрет, установленный п. 1 ст. 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (п. п. 1 или 2 ст. 168 ГК РФ). А в п. 8 Постановления разъясняется, что к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она совершена. В частности, такая сделка может быть признана недействительной на основании положений ст. 10 и п. 1 или п. 2 ст. 168 ГК РФ. При наличии в законе специального основания недействительности такая сделка признается недействительной по этому основанию (например, по правилам ст. 170 ГК РФ).

Нетрудно заметить, что в последнем случае имеет место подмена понятий: сделка, совершенная в результате злоупотребления правом в форме обхода закона с противоправной целью, необоснованно превращается в притворную сделку, не говоря уже о том, что признание такой сделки недействительной исключает применение основного правового последствия злоупотребления правом, а именно отказа в защите соответствующего права. Ведь недействительная сделка не влечет никаких юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения (п. 1 ст. 167 ГК РФ), а значит, из недействительной сделки в принципе не может возникнуть субъективное право, при осуществлении которого может быть допущено злоупотребление правом.

Поэтому предлагаемая в п. п. 7 и 8 Постановления Пленума ВС РФ N 25 правовая квалификация сделок, совершенных в результате злоупотребления правом, в том числе в форме обхода закона, одновременно по ст. 10 и ст. 168 ГК РФ представляется неверной, поскольку одно исключает другое. Остается надеяться, что судебная практика по этому вопросу в дальнейшем будет скорректирована, как, например, это сделано в том же Постановлении Пленума ВС РФ N 25 применительно к проблеме реализации участниками гражданского оборота отдельных способов защиты нарушенных прав» [1].

 

Список использованной литературы:

1.     Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. 2-е изд., испр. и доп. М.: Статут, 2018. 528 с.

2.     Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ  (ред. от 03.08.2018) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.06.2019) // Собрание законодательства РФ. 1994. N 32. Ст. 3301.

3.     Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. № 8.

4.     Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 5 (2017) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 27.12.2017) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 12.

5.     Определение Верховного Суда РФ от 28.05.2019 г. № 309-ЭС19-6422 по делу № А76-24640/2025 // http://www.consultant.ru/cons/cgi/online. gi?base=

ARB&n=573675&req=doc#03

6.     Определение судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 06.07.2017 г. № 308-ЭС17-1556 («) по делу А 32-19056/2014// http://www.consultant.ru/cons/cgi/online. gi?base=

ARB&n=573675&req=doc#03

7.     Определение Верховного Суда РФ от 23.03.2018 г. № 310-ЭС18-1221 по делу А 35-6874/2015

8.     Определение ВАС РФ от 27.02.2009 № 1369/09 по делу А41-2857/2008 // http://www.alppp.ru/court/vysshie-sudy/02-2010/opredelenie-vas-rf-ot-03-02-2010--vas-99310-po-delu--a82-162192008-7.html

 

Сведения об авторе:

Яцева Елена Валерьевна - налоговый консультант, кандидат юридических наук, Россия, г. Москва

 

PROBLEMS OF APPLICATION OF ARTICLE 170 OF THE CIVIL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION (IMAGINARY AND NEGATIVE TRANSACTIONS) IN THE PRACTICE OF CONSIDERING CASES OF BANKRUPTCY, TAX AND ECONOMIC DISPUTES

 

Yatseva E.V.

 

Abstract. The reform of civil law takes into account the diversity and complexity of the nature of public relations at the present stage. When modernizing law, the legislator, drawing on the established traditions and doctrinal approaches in civil law, formulated the constructions of regulated legal relations from the perspective of evolution and stability of legal regulation, introducing novelty and establishing the rule of law for the future development. However, with the efforts of the legislator, the scientific elite, and practitioners, problems could not be avoided. Therefore, the article is devoted to the problems associated with the interpretation of legislative provisions on imaginary and feigned transactions, and methods of resolution in law enforcement.

     Keywords: imaginary and mock transactions, abuse of law, enforcement in civil proceedings.

References:

          1. Vitryansky V.V. Reform of Russian civil law: interim results. 2nd ed., Rev. and add. M .: Statute, 2018.528 s.

 2. The Civil Code of the Russian Federation (Part One) dated November 30, 1994 N 51-ФЗ (as amended on August 3, 2018) (as amended and supplemented, entered into force on June 1, 2019) // Collection of legislation of the Russian Federation. 1994. N 32. Art. 3301.

   3. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of June 23, 2015 N 25 "On the application by the courts of certain provisions of section I of part one of the Civil Code of the Russian Federation" // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2015. No. 8.

    4. Review of judicial practice of the Supreme Court of the Russian Federation N 5 (2017) (approved by the Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation on December 27, 2017) // Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation. 2018.N 12.

     5. The determination of the Supreme Court of the Russian Federation of May 28, 2019 No. 309-ES19-6422 in the case No. A76-24640 / 2025 // http://www.consultant.ru/cons/cgi/online. gi? base = ARB & n = 573675 & req = doc # 03

      6. The determination of the judicial board for economic disputes of the Supreme Court of the Russian Federation of July 6, 2017 No. 308-ES17-1556 (“) in the case A 32-19056 / 2014 // http://www.consultant.ru/cons/cgi/ online. gi? base = ARB & n = 573675 & req = doc # 03

      7. The determination of the Supreme Court of the Russian Federation of March 23, 2018 No. 310-ES18-1221 in case A 35-6874 / 2015

       8. Determination of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation of February 27, 2009 No. 1369/09 in the case of A41-2857 / 2008 // http://www.alppp.ru/court/vysshie-sudy/02-2010/opredelenie-vas-rf-ot- 02-03-2010 - vas-99310-po-delu - a82-162192008-7.html