СООТНОШЕНИЕ ПРАВА И ЗАКОНА В УЧЕНИИ ДЖ. РАЗА

 

Малиновская Наталья Владимировна

Доцент кафедры теории государства и права, международного права и сравнительного правоведения, к.ю.н.

ФГБОУ ВО  «Воронежский государственный университет»

Россия, г. Воронеж

 

         Аннотация. В статье проанализировано расхождение в понимании термина «право» на примере учения Дж. Раза и различий между юснатуралистской и позитивистской школами правопонимания.

         Ключевые слова: право, правовая норма, юснатурализм, юридический позитивизм, мораль,  Джозеф Раз.

 

Широко обсуждаемая в отечественной теории права проблема различий в понимании терминов «право» и «закон» имеет глубокий доктринальный подтекст, уходящий в длительный спор между юснатурализмом и юридическим позитивизмом. В последнем в качестве краеугольного камня всегда вставал вопрос о необходимости и возможности соответствия моральным требованиям со стороны права. И если классический позитивизм отвергал взаимосвязь права и морали, то теории неопозитивистского толка, напротив, склонны утверждать ее и даже выстраивать на такой, казалось бы, юснатуралистской по своей природе основе пропозитивистскую аргументацию.

В качестве примера можно обратиться к идеям Джозефа Раза, который, будучи представителем неопозитивистского направления мысли, весьма интересно и логически последовательно обосновывает моральные свойства правовых норм и возможную моральную ценность закона.

Дж. Раз оговаривает, что органическую связь между правом и моралью отрицать невозможно и приводит несколько самоочевидных утверждений, которые, по его мнению, с необходимостью ее демонстрируют:

1) каждый должен повиноваться закону своей страны;

2) у каждого есть причина повиноваться закону своей страны;

3) если закон справедлив, все подпадающие под его действие субъекты должны его соблюдать (или, по крайней мере, у них есть причины это делать);

4) если правительство страны является демократическим, все должны соблюдать издаваемые им законы (или у них есть причина на это);

5) каждый обязан поддерживать справедливые правовые системы.

При этом наиболее очевидно, по мнению Дж. Раза, необходимая связь между правом и моралью проявляется именно в утверждении 1. [1, c. 169]

Данное утверждение само по себе весьма специфично, поскольку в равной степени признается не всеми юснатуралистами и не всеми позитивистами. Дж. Раз утверждает, что данный тезис порождает моральные обязательства подобно тому, как их порождает обещание какого-либо действия или бездействия. И сходство, действительно, есть. Но есть и существенные различия, которые касаются, прежде всего, происхождения обязательства. В случае с обещанием оно принимается на себя добровольно (независимо от мотивов дать такое обещание). В случае с законами даже при демократической власти[1, c. 178] народ лишь косвенно задействован в процедуре законотворчества. Статус законодателя зачастую получают ситуативные функционеры политических партий. Народ, как минимум, ориентируется на ее лидера, а как максимум - на программу в целом. Между тем, на практике демократическим путем избранные законодатели могут принимать далеко не те нормы, которых ожидал избравший их народ, и, напротив, не принимать тех, которые были ожидаемы. Эти обстоятельства уже ставят под сомнение абсолютный характер требования соблюдать закон.

Тем более сомнительным в таком контексте выглядит утверждение закона в качестве элемента морали [2, c. 92], поскольку оно приходит в противоречие с возможностью закона быть аморальным и допускать злоупотребления. На это Дж. Раз возражает, что допускаемые в ряде случаев аморальные нормы являются исключением, которое лишь подтверждает общее правило. Подобно тому, как отдельные отклонения от свойств государства только подтверждают его сущностные признаки как распространенного политико-правового явления, так могут существовать и системы, именуемые «правовыми» лишь условно и не могущие присущими им отклонениями дискредитировать само понятие «правовая система». [1, c. 170-171] Последнее является сложным структурным образованием с не менее сложно структурированными элементами. Так, включенная в правовую систему система законодательства состоит из множества норм, которые могут иметь весьма различную связь и взаимоотношения с моральными ценностями. Каждая из норм обладает собственными свойствами (в том числе и моральными), которые нужно отличать от (моральных) свойств правовой системы в целом.

Дж. Раз оговаривает, что право может обладать моральными свойствами за счет его системных и совокупных свойств. Совокупными моральными свойствами являются моральные свойства многих или отдельных элементов права (правовых норм). Системные моральные свойства принадлежат праву (или правовой системе) как целому и не находятся в прямой зависимости от совокупных моральных свойств отдельных его элементов. Рассуждая подобным образом, Дж. Раз делает вывод о том, что необходимые (сущностные) моральные свойства права происходят именно из его системных свойств, допуская (!) отклонения в моральном характере отдельных норм (законов). При этом исследователь соглашается, что совокупные моральные свойства могут (хотя и необязательно это делают) воздействовать на характер системных моральных свойств. В таком случае обосновать общее обязательство повиновения закону становится сложнее. И все же исследователь довольно успешно продолжает рассуждения.

Их начало обусловлено вопросом о происхождении системных моральных свойств права. Они выводятся из его институционального характера, а последний часто обусловливается возможностью применения принуждения. Однако Дж. Раз оговаривает как ошибочное стремление приписывать праву монополию на применение силы, поскольку зачастую оно допускает использование «частных» принудительных сил со стороны граждан или не государственно властных организаций. В таком случае источник системных моральных свойств следует искать в другой характеристике и таковой, по мнению исследователя, выступает легальность и легитимность власти.

Обязательство безусловного повиновения может быть действительно постольку, поскольку любые силы, обладающие государственной властью, способны обеспечить его соблюдение. Подобным образом и любое правительство способно обеспечить общую задачу власти, формулируемую как упорядоченность общественной жизни и контроль за 6ней. Однако судить о легитимности власти можно по степени успешности в выполнении стоящих перед государством задач. И именно легитимность власти привносит моральный компонент в обязательство повиновения закону. Власть не может рассматриваться как ничем не ограниченный институт, в качестве ее рамок должны выступать цели и задачи, для реализации которых она существует, причем цели, обладающие определенным моральным подтекстом.

Таким образом, Дж. Раз приходит к дополнительному обоснованию обязанности повиновения по совокупности утверждения 1 и утверждения 4 (см. выше). Именно демократический характер власти добавляет  аргументативности обязательству повиновения. И здесь вновь следует обратиться к соотношению системных и совокупных моральных свойств права, а также его аналогии с актом обещания.

Подобно тому, как моральные свойства отдельных норм не влияют определяющим образом на системные моральные свойства права, так и утверждение моральной ценности закона как такового еще не означает возможности вывести из него моральные свойства отдельной нормы или отдельного закона.

Долженствования, приведенные в правовых нормах, не добавляют и не могут ничего добавить к уже имеющимся моральным долженствованиям. Они лишь придают им новую форму и иные аргументы.

Более того, моральные долженствования, по утверждению Дж. Раза, сами по себе не имеют источника. Об источниках можно говорить лишь по отношению к актам обещания и правовым актам. У моральных долженствований есть объяснение, но не источник. В таком смысле как право, так и обещание являются способом порождения обязательств как целенаправленные акты. Связывающий характер обещаний основан на том обстоятельстве, что их исполнение может способствовать достижению определенных благ (ценностей). Таким образом можно заключить, что и сама практика обещаний является морально ценной. В то же время очевидно, что не все обещания могут быть обязывающими. Не являются таковыми обещания детей, лиц с нарушениями психики, обещания, данные под влиянием угрозы или обмана. В связи с этим, как и в случае с правом, мы не можем вывести из системного свойства практики обещаний быть морально ценной обязательства выполнять абсолютно все обещания. Но, на взгляд Дж. Раза, само по себе указанное системное свойство практики обещаний уже устанавливает необходимую связь между обещанием и моралью. [1, c. 175-176]

И здесь возникает вопрос, можем ли мы применить подобную логику рассуждений в случае с правом для того, чтобы утвердить его априори моральную природу?

Если мы это делаем, то выходим на три утверждения:

1) право по своей природе может быть использовано для достижения ценностных результатов;

2) по природе на право возложено выполнение моральной задачи;

3) право по своей природе обладает моральной ценностью.

Однако насколько данные утверждения верны, выясняется в ходе дальнейших умозаключений. Первые два утверждения выглядят вполне обоснованными.

Так, право может служить определенным ценностям, а, значит, ему как регулятору присуща некая ценностная основа [3, c. 161]. Более того, оно может служить в том числе и моральным ценностям в том смысле, в котором моральным ценностям может служить что бы то ни было иное. И в этом отношении право не является исключительным.

Второе утверждение, с точки зрения Дж. Раза, выглядит еще более «правдивым и интересным», поскольку оно не просто выявляет морально положительное использование права, но подчеркивает тот факт, что определенная моральная задача (пусть и несколько абстрактно постулируемая) является центральной и неотъемлемой для права. Ссылка на абстрактность второго утверждения вполне справедлива, поскольку очевидно, что самому автору проще определить, что это утверждение не означает (на что не распространяется), нежели чем охарактеризовать его по существу. Так, Дж. Раз перечисляет, что утверждение о существенной моральной задаче права не означает:

1) того, что лучше находиться в подчинении именно у правовой, а не какой-либо иной системы;

2) утверждения морального характера любой из существующих правовых систем (даже напротив, оно допускает, что эти системы могут быть весьма порочны), равно как и не предполагает вероятности их определенных характеристик с позиций моральных категорий (справедливости и несправедливости, добра и зла);

3) утверждения, что подобная моральная задача присуща исключительно праву (философ выражает сомнение, что праву вообще могут быть свойственны уникальные, исключительные задачи);

4) утверждения, что закон может нелегитимно стремиться к достижению каких-либо иных задач.

При том, что содержание указанного утверждения формируется методом исключения (что само по себе не вполне убедительно), Дж. Раз обосновывает его значимость тем, что оно задает критическую перспективу оценки права. И подчеркивает, что только лишь при прохождении данного теста мы в полной мере можем понять сущность и назначение права.

Наибольшую сложность для обоснования представляет третье утверждение. Дж. Раз прямо оговаривает, что именно в случае с ним аналогия права с обещанием перестает действовать. Это происходит ввиду имеющихся существенных различий между правом и обещанием. Первое из них уже было проанализировано нами ранее при оговорке самой общей обязанности повиновения закону (даже и в демократическом обществе). Совершенно очевидно, что в случае с правом обязательства связывают и тех, кто не выражал на них согласия (в частности, голосовал против закона или стал способен к активному волеизъявлению после его принятия). И такое связывание действительно основывается на силе принуждения. Второе различие состоит в большей сложности права, по сравнению с обещанием, в его характеристике как целостной нормативной системы взаимосвязанных в своем изменении и применении элементов. И здесь основная проблема невозможности утверждения априорно морального характера права, по мнению Дж. Раза, заключается в том, что право всегда требует конкретно-исторического мышления: анализируя право, мы всегда подразумеваем действующее или в целом исторически определенное законодательство, в то время как о системных свойствах обещания мы можем рассуждать абстрактно. «По общему правилу разговор о «праве», например «праве как конструирующем элементе для неких ценностно ориентированных социальных образований», отсылает к одной, нескольким или всем действующим правовым системам. А они могут быть аморальными и несправедливыми, нелегитимными, и могут являться основополагающим элементом для аморальных, а вовсе не морально ориентированных социальных образований. В данном случае мы являемся заложниками человеческой истории, и никакая ценность здесь не гарантирована». [1, c. 181]

Указанные выводы, на наш взгляд, говорят в пользу двух положений.

Во-первых, историческая социальная ситуация (в том числе и при содействии закона) может отвергать определенные моральные ценности, но от этого они не утрачивают своих априорных моральных свойств.

Во-вторых, закон не может являться морально ценным по своей природе. Он обладает специфической правовой ценностью, заключающейся в обеспечении порядка, организации общества, стремления к формированию ориентира для непостоянной человеческой природы и следующих из нее поступков. Мораль же всегда обращает внимание на содержательный аспект явлений, в то время как праву присущ формализм и это есть его органическое свойство и одновременно средство достижения упорядоченности в социуме.

 

Список использованной литературы:

1. Raz J. Between authority and interpretation / J. Raz. New York: Oxford University Press, 2009. 414 p.

2. Дробницкий О.Г. Понятие морали / О.Г. Дробницкий. М.: Наука, 1974.

3. Трубецкой С.Н. История древней философии. Часть первая / С.Н. Трубецкой. М.: Типо-литография Т-ва И.Н. Кушнерев и К, 1906.

 

Сведения об авторе:

Малиновская Наталья Владимировна - кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права, международного права и сравнительного правоведения Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Воронежский государственный университет» (Россия, г. Воронеж)

 

 

THE COMPATIBILITY OF LAW AND LEAGAL NORM IN J. RAZ’S THEORY OF LAW

Malinovskaya N.V.

Annotation. In the article the discrepancy in understanding of the term “law” on the basis of J. Raz’s theory and the differences between the natural law school and legal positivism are analyzed.

Keywords: law, legal norm, natural law, legal positivism, morality, Raz.

References:

1. Raz J. Between authority and interpretation / J. Raz. New York: Oxford University Press, 2009. 414 p.

2. Drobnitskiy O.G. Ponyatie morali / O.G. Drobnitskiy. – M.: Nauka, 1974.

3. Trubetskoi S. N. Istoriya drevney filosofii. Chast’ pervaya / S.N. Trubetskoi. M.: Tipolitografia T-va I.N. Kushnerev i K, 1906.