РАССМОТРЕНИЕ
УГОЛОВНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ДЕЛ
В
НОРМАХ УСТАВА УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
Упоров И.В.
КрУ МВД России, г. Краснодар
Аннотация. Исследуются нормы Устава уголовного судопроизводства, принятого в России рамках судебной реформы 1864 г., регулировавшие процессуальные вопросы по судебному рассмотрению преступлений, посягавших на интересы государства (политических преступлений). Отмечается, в первоначальной редакции Устав уголовного судопроизводства в основном своем объеме соответствовал европейским критериям. В дальнейшем, однако, по мере расширения революционного движения и увеличения числа совершаемых террористических актов и других политических преступлений, власть стала делать шаги назад, отступая от общепризнанных демократических принципов при отправлении правосудия, то есть абсолютизм оказался более высокой ценностью. В данной статье автор использует и развивает некоторые свои суждения, которые были опубликованы ранее.
Ключевые слова: Устав уголовного судопроизводства, реформа, политические преступления, заседание, гласность, присяжные, закон.
Судебная реформа в истории России длительное время формировалась и функционировала таким образом, что расследование и судебное рассмотрение по так называемым политическим делам, то есть, по преступлениям против государства (против действующей власти) отграничивались от производства по другим преступлениям и осуществлялись. Цель такого подхода была вполне очевидной – власть делала все для того, чтобы приговор в отношении политических преступников был обвинительным, а для этого требовался «управляемый сверху» уголовный процесс, который обеспечивался специальными указами верховной власти, как правило, это проявлялось в персональных назначениях лиц, которые проводили следствие и суд, и соответственно выполняли волю монарха. Характерным был, например, процесс над А.Н. Радищевым, когда у следствия и суда был заранее определенный обвинительный уклон, заданный, в свою очередь, императрицей Екатериной II. Вердикт суда был заранее известен [1, с. 127]. Такой порядок судопроизводства по преступлениям против государства отражал абсолютистский строй Российской империи.
Однако в XIX в. ситуация стала определенным образом стала определенным меняться. И начало, как представляется, было заложено, как ни парадоксально, как раз той же Екатериной II, не чуждой, как известно, европейским либеральным идеям, которые были проявлены прежде всего в ее «Наказе» [6]. Но мы считаем нужным подчеркнуть другое – в Учреждениях для управления губерний 1775 г. была определена достаточно четкая судебная система и предпринята попытка отделения суда от администрации, то есть судьи выделялись в самостоятельную категорию профессиональных специалистов, при этом разделялись две палаты – по гражданским делам и уголовным делам. Соответственно требовался более определенный порядок осуществления судопроизводства, чем существовал до этого, который, сформированный еще в петровскую эпоху, к началу XIX в. уже устарел. В последующие десятилетия предпринимались попытки создать новый судопроизводственный закон, в частности, нужно выделить прежде всего порядок производства по преступлениям, который усилиями М.М. Сперанского и его помощников был систематизирован в томе пятнадцатом Свода законов Российском империи – в составе Свода законов уголовных (книга вторая). Но абсолютистский характер уголовного судопроизводства по сути не менялся. Положение изменилось сначала с проведением следственной реформы 1860 г., а затем и судебной реформы 1864 г.
В рамках судебной реформы был принят важнейший процессуальный законе Устав уголовного судопроизводства [10] (далее – Устав). Здесь впервые на законодательном уровне были отрегулированы процессуальные вопросы производства по всем преступлениям, указанным в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г., в том числе по преступлениям против государства. Так, согласно ст. 1030 Устава такие деяния «ведаются» судебными палатами, если речь идет об «отдельном злоумышлении» одного или нескольких лиц, либо верховным уголовным судом, если «из разных краев государства» обнаружатся признаки общего заговора против верховной власти или против установленного законами образа правления или порядка наследия престола, и если на то последует высочайший указ о рассмотрении дела в «сем суде». Законодатель, вероятно, исходил из того, что доверить подобные преступления, суждения о них можно только «судьям высших судов, они наиболее просвещенные и уважаемые».
В ст. 1032 Устава закрепляется требование о недопущении присяжных заседателей к рассмотрению государственных преступлений и введении для этой цели института сословных представителей. В этой связи при обсуждении данного вопроса в Госсовета была высказана следующая мысль, нашедшая отражение в соответствующем протоколе: «наружность государственных преступлений так обманчива, что для многих людей, имеющих неправильные понятия о долге гражданина и отношениях его к правительству, самые преступные дела представляются совсем в ином виде ... и вместо строгого, вполне заслуженного осуждения встречают сочувствие … Суд по государственным преступлениям должен быть устроен таким образом, чтобы высокое общественное положение судей служило ручательством в строгом, но справедливом преследовании ими всякого злоумышления, необходимо, чтобы вместе с судьями в охранении государственных учреждений и общего спокойствия участвовали как представители правительственной власти, так и всех сословий» [2, с. 99]. Следует заметить, что введение сословных представителей означало серьезное отступление от основных принципов судебной реформы, и, тем не менее власть пошла на такой шаг. Однако, мы полагаем, что нельзя было ждать от власти, пребывавшей в статусе абсолютизма, полного республиканского либерализма европейского толка – для этого в российском обществе должны были созреть надлежащие условия, чего еще не наблюдалось.
В дальнейшем особые процессуальные меры по делам о
преступлениях против государства находили свое развитие, на что существенное
влияние оказывала активизировавшаяся с
начала 1870-х гг. революционная
деятельность народников в опасных для
самодержавия масштабах. Так, 19 мая
Другой особенностью рассмотрения уголовно-политических дел было сужение гласности судопроизводства. Так, согласно ст. 1055 Устава следствие и судебные прения по делам, связанным с покушениями на императора, должны были осуществляться «при закрытых дверях». Уже первые политические процессы 1870-х гг., показавшие возможность использования судебного заседания для революционной пропаганды, привели к фактической отмене принципа гласности, сначала по делам о государственных преступлениях, а затем и по широкому кругу дел. Помимо этого, издавались законы, позволяющие обходить нормы Устава. Так, Указ от 5 апреля 1879 г. предоставил особое право генерал-губернаторам ряда губерний предавать военному суду обвиняемых практически в любом государственном преступлении в связи с «упорной» преступной деятельностью «шаек злоумышленников, стремящихся подорвать все основы государственного и общественного быта» [4]. Однако эти и другие меры по борьбе с политическим терроризмом не давали должного эффекта. И уже 1 марта 1881 г. жертвой террористов стал сам император. Остановить террор было решено системой чрезвычайных и репрессивных мер, и первым крупным шагом стало издание Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия от 14 августа 1881 г. [7]. Положение давало право министру внутренних дел в необходимых случаях вводить в любой части страны режимы «усиленной или чрезвычайной охраны» и принимать иные чрезвычайные меры (в частности, аресты на основании одного только подозрения в совершении или подготовке к совершению государственных преступлений).
Для такой внутренней политики действующий Устав в части производства дел о государственных преступлениях, уже основательно «урезанный» именно в этой сфере, также стал для власти по ряду позиций слишком либеральным. Так, 12 февраля 1887 г. было по сути дела покончено с гласностью политических процессов. До этого гласность судопроизводства согласно Положению 1881 г. могла быть исключена лишь в военных судах. И вот теперь эта мера была отнесена и к судебным установлениям общего порядка [9, с. 192]. Такого рода меры дают основание говорить об определенном кризисе судебной системы, сформированной в своей основе на началах судебной реформы 1864 г., и, по большому счету, выйти из этого кризиса так не удалось, о чем свидетельствует последующее, в 1917 г., падение Российской империи как политического строя вместе с судебной системой и уголовно-процессуальным законодательством.
Список использованной литературы:
1. Анисимов Е.В. Дыба и кнут. Политический сыск и русское
общество в XVIII в. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 720 c.
2. Журнал соединенных департаментов, законов и гражданских
дел Государственного совета. 1864. № 47. C. 99
3. Закон об изменениях особого порядка судопроизводства по делам о государственных
преступлениях от 07. 06.1872 г. // ПСЗ-2.
№ 50956.
4. Закон об учреждении временных военных генерал-губернаторств от 05.04. 1879 г. // ПСЗ-2. № 59476.
5. Кони А.Ф. Собр.соч. в 8 т. / Под ред. В.Г. Смирнова. Т. 5.
М., 1968. С. 284
6. Наказ Ея императорского Величества Екатерины Вторыя самодержицы Всероссийския данный Комиссии о сочинении проекта новаго Уложения // ПСЗ-1. N 13075.
7. Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия от 14. 08. 1881 г. // ПСЗ-3. № 150.
8. Правила о порядке действий чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений от 19.05.1871 г. // ПСЗ-2. № 49615.
9. Троицкий Н.А. «Народная воля» перед царским судом. Саратов, 1983. 428 c.
10. Устав уголовного судопроизводства
Сведения об авторе:
Упоров Иван Владимирович – д.и.н., к.ю.н., профессор, профессор кафедры конституционного и административного права Краснодарского университета МВД России
CONSIDERATION
OF CRIMINAL POLITICAL CASES
IN THE RULES
OF CONSTITUTION OF CRIMINAL PROCEEDINGS
Uporov I.V.
Abstract. The article examines the norms of
the Charter of Criminal Justice, adopted in the framework of the judicial
reform of 1864, regulating the procedural issues for the judicial consideration
of crimes that encroached on the interests of the state (political crimes). It
is noted that, in the original edition, the Charter of Criminal Justice largely
corresponded to European criteria in its scope. Later, however, with the
expansion of the revolutionary movement and the increase in the number of
terrorist acts and other political crimes, the authorities began to take a step
backwards, departing from generally accepted democratic principles in the administration
of justice, that is, absolutism turned out to be of higher value. In this
article, the author used some of his judgments that were published earlier.
Keywords: Charter of
criminal proceedings, reform, political crimes, session, publicity, jury, law.
References:
1. Anisimov E.V. Hoof and whip. Political investigation and
Russian society in the XVIII century. M .: New Literary Review, 1999. 720 p.
2. Journal of
United Departments, Laws, and Civil Affairs of the Council of State. 1864. No.
47. P. 99.
3. The Law on
Amendments to the Special Procedure of Judicial Proceedings in Cases of State
Crimes of 07. 06.1872 // PSZ-2. No. 50956.
4. Law on the
establishment of provisional military governorships of 05.04. 1879 // PSZ-2.
No. 59476.
5. Koni A.F. Sobs. in 8 t. / Under total. ed. V.G.
Smirnov. V. 5. M., 1968. P. 284
6. The Order
of Her Imperial Majesty Catherine the Second Autocrat All-Russia given to the
Commission on the composition of the draft of the New Code // PSZ-1. N 13075.
7.
Regulations on measures for the preservation of public order and public peace
from 14. 08. 1881. // PSZ-3. No. 150
8. Rules on
the order of actions of the ranks of the gendarme corps for investigating
crimes of 05/19/1871 // PSZ-2. No. 49615.
9. Troitsky N.A. "Narodnaya Volya" before the royal court. Saratov, 1983. 428 p.
10. The
Charter of Criminal Justice of 1864 // Russian legislation of the XX-XX
centuries. В 9
т. Т. 8. Judicial
Reform / Ed. ed. B.V. Vasiliev.
M .: Legal.lit-ra. 1991. p. 118-252.