О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ ЛИЦ, К КОТОРЫМ МОГУТ БЫТЬ
ПРИМЕНЕНЫ МЕРЫ МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА
Л.М. Бабкин
Доцент кафедры уголовного
процесса и криминалистики, к.ю.н.
Рязанский филиал
Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя,
Россия, г. Рязань
С.В. Булатецкий
Профессор кафедры
уголовного процесса и криминалистики, д.м.н.
Рязанский филиал
Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя,
Россия, г. Рязань
Аннотация:
в статье рассматриваются юридические и медицинские аспекты необходимости внесения поправок в действующее законодательство о правах
лиц, страдающих психическими расстройствами, в отношении которых ведутся
уголовные дела, и о правах лиц, в отношении
которых рассматривается дело о применении принудительного лечения.
Ключевые слова:
невменяемость, правоохранительные органы¸ принудительные
меры медицинского характера, психическое расстройство, суд, судебно-психиатрическая
экспертиза.
Принудительные меры медицинского
характера представляют из себя разновидность иных, т.е. помимо наказания, мер
уголовно-правового характера, сущность которых состоит в принудительной
госпитализации или обязательном амбулаторном лечении и наблюдении у психиатра
лиц, страдающих психическими заболеваниями или расстройствами, алкоголизмом и
наркоманией, в случае совершения такими лицами общественно опасных деяний, а
также лицами, которые совершили преступление в состоянии невменяемости либо
после совершения общественно-опасного деяния у них наступило
психическое расстройство, в связи с которым назначение или исполнение в
отношении них наказания не представляется возможным[1]. Принудительные меры
медицинского характера могут быть назначены и применены к лицам, не совершившим
преступления, но страдающим психическими заболеваниями и расстройствами в
связи, с которыми создается угроза причинения вреда охраняемым законом
общественным отношениям[5].
Действующее законодательствопредусматриваетвозможность
осуществления и регулирует порядок применения принудительных мер медицинского
характера в отношении лиц, совершивших преступление, в целях их излечения или
улучшения их психического состояния, а также предупреждения совершения ими
новых преступлений (ст.98 УК РФ), в связи с чем имеется необходимость
определения совокупности прав и обязанностей такого субъекта уголовного процесса.Под
уголовно-процессуальной правосубъектностью лица,
страдающего психическим расстройством, следует понимать его способность принимать
участие в уголовном судопроизводстве, возникающая при наличии оснований и в
порядке, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством,
сопровождающаяся возможностью лица лично осуществлять уголовно-процессуальные
действия, реализовать права и исполнять обязанности, а также нести
ответственность, несмотря на психическое расстройство.
С точки зрения защиты прав и здоровья лиц,
имеющих психическое заболевание, особое значение при производстве
предварительного расследования имеют положения ч. 1
ст. 435 УПК РФ. Согласной данной норме, при установлении факта психического
заболевания у лица, к которому применено содержание под стражей, по ходатайству
следователя с согласия руководителя следственного органа, а также дознавателя с
согласия прокурора суд принимает решение о переводе данного лица в медицинскую
организацию. Процедура рассмотрения данного ходатайства установлена положениями
ст. 108 УПК РФ, т. е. применительно к рассмотрению ходатайств о мере
пресечения. Данные А.И. Говруновой свидетельствуют,
что по абсолютному большинству уголовных дел нормы ч.
1 ст. 435 УПК РФ не применяются. Больные содержатся в условиях следственного
изолятора[6].Что касается лиц, совершивших запрещенное деяние и не содержащихся
под стражей, то при возникновении необходимости в стационарном обследовании,
согласно ч. 2 ст. 435 УПК РФ, они могут быть помещены в психиатрический
стационар в порядке, определяемом ст. 203 УПК РФ.Указанные лица помещаются в психиатрический
стационар на основании судебного решения, по ходатайству следователя с согласия
руководителя следственного органа. Процедура рассмотрения данного ходатайства
установлена положениями ст. 165 УПК РФ, т.е. применительно к рассмотрению
ходатайств о судебном порядке получения разрешения на производство следственных
действий.
Выбор соответствующего вида принудительной меры
медицинского характера зависит от характера заболевания, психического состояния
лица, его общественной опасности, характера и степени общественной опасности
совершенного деяния[2, 3]. Возможность реализовывать свои права зависит
от степени психического расстройства, а значит, в ходе экспертизы должна быть
установлена возможность личного участия лица в досудебном и судебном
производствах с учетом заключения экспертов-психиатров, иных материалов уголовного
дела и психического состояния, в зависимости от которого по ходатайству
следователя в судебном порядке может быть принято одно из следующих решений[10]:
1) о лишении лица уголовно-процессуальной
дееспособности, когда реализация предоставленных ему прав переходит к защитнику
и законному представителю и лицо впредь не вызывается для участия в
следственных и судебных действиях до улучшения его психического состояния;
2) о необходимости ограничения
уголовно-процессуальной дееспособности данного лица путем привлечения законного
представителя;
3) об отказе в удовлетворении ходатайства
следователя, когда признано, что лицо может лично реализовать права, защищать
свои законные интересы и исполнять обязанности при одновременном участии
законного представителя и защитника.
П.А. Колмаков
обоснованно указывал на целесообразность закрепления в действующем
законодательстве прав психически нездоровых лиц, в отношении которых ведутся
уголовные дела. Необходимость предоставления этому участнику процесса
конкретных прав может быть объяснена, с его точки зрения, тем, что
рассматриваемое лицо является полноправным участником уголовного
судопроизводства, имеющим свой интерес в деле, а, как известно, субъективными
правами обладают все участники судопроизводства, независимо от их правового
положения[8]. Кроме того, с момента установления факта психического
расстройства во время совершения общественно опасного деяния или до вынесения
судом соответствующего постановления это лицо практически лишено возможности
отстаивать законные интересы, если в законе не определены правила его
возможного поведения[7].
На необходимость
закрепления прав гражданина, в отношении которого рассматривается дело о
применении принудительного лечения, обратил внимание Конституционный Суд РФ[12].
Здесь также следует особо принять во внимание постановление Европейского Суда
по правам человека от 20 октября 2005г. по делу «Романов против России»[11], поводом к рассмотрению которого стала жалоба гражданина
Российской Федерации на то, что он, как лицо, которому были назначены
принудительные меры медицинского характера, не имеет права обжаловать решение
суда о применении, продлении недобровольного лечения, не имеет возможности
инициировать рассмотрение вопроса о его прекращении и
неправомерно лишен права на самостоятельное обращение в суд за защитой своих
прав. Жалоба была признана обоснованной и Европейским судом по правам
человека принято соответствующее решение, которое незамедлительно было принято судами
РФ к руководству и реализовано на практике. Так, в Определении Судебной коллегии по
уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 декабря 2007 г. № 18-О07-57 было
сказано, что лицо, в отношении которого ведется производство о применении
принудительных мер медицинского характера, должно обеспечиваться равными
процессуальными правами с подозреваемыми, обвиняемыми. Поэтому
Верховный Суд отменил решение нижестоящего суда о применении принудительной
меры как незаконное, необоснованное и несправедливое, поскольку постановлением
судьи Краснодарского краевого суда от 6 сентября 2007г. в отношении П. без его
участия и без выяснения возможности его участия в судебном заседании была
назначена повторная стационарная комиссионная судебно-психолого-психиатрическая
экспертиза, после назначения экспертизы рассмотрение дела было продолжено без
участия П. и без решения о дальнейшей судьбе дела в отношении него,
указав при этом, что присутствие
в судебном заседании лица, в отношении которого решается вопрос о применении
принудительных мер медицинского характера, является необходимым условием для
того, чтобы судья лично мог убедиться в его психическом состоянии и принять справедливое
решение.Рассмотрение дела
судом первой, кассационной инстанций в отсутствие этого лица, вопреки его
желанию присутствовать, допустимо лишь при наличии особых обстоятельств,
например, если имеют место какие-либо признаки агрессивного поведения или если
физическое и психическое состояние не позволяют ему предстать перед судом[9].
Тенденции к повышению
уровня защиты правонарушителей продолжаются и в настоящее время. О
направленности внимания законодателя на права лиц, в отношении которых ведется
производство о применении принудительных мер медицинского характера,
свидетельствуют многочисленные изменения, вносимые в уголовно-процессуальное
законодательство, в частности, внесенные в УПК РФ Федеральным
законом от 29 ноября 2010 г. № 323-ФЗ «О внесении
изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации». Его положения
могут служить бесспорным доказательством, приводимым в обоснование нашей точки зрения.Так, данным Федеральным
законом в 10 статей УПК РФ внесены изменения либо дополнения, регламентирующие
многочисленные права указанной категории граждан. Например,
одним из наиболее важных, по нашему мнению, пунктов данного закона является п.6,
согласно которому изменена редакция ч.1 ст.437 УПК РФ
и в соответствии с которой в настоящее время лицам, в отношении которых ведется
производство о применении принудительной меры медицинского характера, должны
быть предоставлены права лично осуществлять принадлежащие им и предусмотренные ст. ст. 46 и 47 УПК РФ
процессуальные права, если их психическое состояние позволяет им осуществлять
такие права[13], т.е. все правомочия подозреваемых и обвиняемых лиц. Это
право знать, совершение какого общественно-опасного деяния им инкриминируется;
представлять доказательства; заявлять ходатайства и отводы; давать показания и
объяснения по обстоятельствам дела; право иметь защитника и другие правомочия.За указанными лицами
также закреплено право апелляционного и кассационного обжалования вынесенных в
отношении них судебных решений, право присутствовать при рассмотрении жалоб,
право обжалования решений в порядке надзорного судопроизводства, право получать
копию постановления о направлении уголовного дела в отношении них в суд, право
лично участвовать в судебном заседании, если их психическое состояние позволяет
им участвовать в судебном заседании, участвовать в решении вопроса о
прекращении, об изменении или о продлении применения к ним принудительной меры
медицинского характера.
Таким
образом, действующее законодательство и судебная практика, проявляя
человечность, заботу, уважение, наделило психически нездоровых граждан,
преступивших закон, широким кругом прав, но, на наш взгляд, всеми правами
подозреваемых и обвиняемых их наделять нецелесообразно, поскольку, в силу
своего психического состояния, они не могут понимать их смысл, пользоваться ими
и осознавать правовые последствия, возникающие в результате их использования. Это, на наш взгляд,
может касаться права на амнистию и помилование. Решение данного вопроса по
отношению к таким гражданам требует, по нашему мнению, особого подхода.
Уголовное
судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и
организаций, потерпевших от преступлений; при этом охрана законных интересов
потерпевшего, уважение его достоинства, повышение доверия потерпевшего к
уголовному правосудию должны быть важной функцией уголовного правосудия[13].Вместе
с тем, закрепив права психически нездоровых личностей, законодатель не усмотрел
необходимости в одновременном регламентировании прав жертв их преступных
деяний, что неприемлемо в современном правовом государстве, закрепляющем
равенство прав и свобод человека и гражданина, их соблюдение и защиту[4].В этом
факте видится необоснованное и неправомерное отступление от принципа равенства
участников уголовно-процессуальных отношений, рассматриваемого нами лица,
преступившего закон, и потерпевшего, в соответствии с которым потерпевший наравне
с лицом, совершившим преступление, пользуется в уголовном процессе
определенными правами.
Мы полагаем, что не
должно быть коллизии между правами и свободами потерпевших и лиц, совершивших
общественно-опасные деяния, права и свободы которых закреплены и могут
осуществляться ими самими либо их законными представителями. Пострадавшего от
душевнобольного человека надлежит всецело защитить и для этого закрепить его
права.
По нашему мнению,
наличествующая проблема является пробелом в действующем законодательстве и
правоприменительной деятельности. Данная ситуация диктует необходимость
корректировки уголовно-процессуального законодательства Российского государства.
Права человека в уголовном процессе имеют огромное значение. Они должны быть
прописаны законодателем, чтобы пострадавшие граждане знали их, могли
реализовывать, а остальные личности - соблюдать, а государство - охранять,
обеспечивать их защиту в случае нарушения. Таким образом, пострадавшие граждане
в сфере принудительных мер медицинского характера должны быть наделены
специальными процессуальными правами, в законодательстве должен быть закреплен
их статус и правомочия как стороны, иначе они останутся вне охраны государства.
Следует считать, что их правомочия аналогичны правам любого лица, признанного
потерпевшим по уголовному делу.
Участие в уголовном деле,
связанном с назначением принудительных медицинских мер, законного представителя
и представителя потерпевших от запрещенного УК РФ деяния не должно
лишать их возможности самостоятельно пользоваться правами, установленными
уголовно-процессуальным законодательством. Вместе с тем, к ним должны
относиться и обязанности потерпевших, поэтому они не должны уклоняться от явки
по вызову дознавателя, следователя и в суд, давать заведомо ложные показания
или отказываться от дачи показаний, разглашать данные предварительного
расследования, если они были об этом заранее предупреждены. При неявке по
вызову без уважительных причин они могут быть подвергнуты приводу.В этой связи мы приходим к выводу, что в целях
защиты прав и соблюдения их законных интересов в действующее законодательство
необходимо внести поправки, закрепляющие права лиц, пострадавших от
душевнобольных субъектов, к которым применяются принудительные меры
медицинского характера.
Таким образом, мы
предлагаем внести в ст.42 Уголовно-процессуального
кодекса РФ дополнение – п. 11.1, в котором указать, что «физические,
юридические лица, пострадавшие от преступных посягательств лиц, в отношении
которых ведется производство о применении принудительных мер медицинского
характера, признаются потерпевшими, обладают всеми правами и исполняют
обязанности, предусмотренные настоящей статьей».Дополнение,
предлагаемое нами, позволит защитить права, свободы и законные интересы
пострадавших граждан, а также обеспечить реализацию и соблюдение на практике
принципа процессуального равноправия сторон отношений, возникающих в сфере
применения принудительных мер медицинского характера. На необходимость
совершенствования законодательства в рассматриваемой области обращают внимание
и следователиУМВД России по Рязанской области, участвовавшие в анкетировании, проведенном авторами.В ответе на один из
вопросов анкеты, они отмечали, что эффективность производства по применению
принудительных мер медицинского характера зависит от законодательного
закрепления и регулирования рассматриваемого института.
Литература:
1. Бабкин Л.М. О некоторых аспектах
соблюдения прав и свобод лица, в отношении которого осуществляется применение
принудительных мер медицинского характера / Л.М. Бабкин, С.В. Булатецкий // В сборнике: Социально-экономические и
правовые меры борьбы с правонарушениями. Рязань, 2016. С. 84-88.
2. Бабкин Л.М. Изменение, прекращение принудительных мер медицинского характера
/ Л.М. Бабкин, С.В. Булатецкий, А.Е. Родин //
Центральный научный вестник. 2016. Т. 1. № 13. С. 59-61.
3. Бабкин Л.М. Развитие
законодательства Российской Федерации в сфере применения принудительных мер
медицинского характера в соответствии с решениями Европейского суда по правам
человека / Л.М. Бабкин, С.В. Булатецкий // NovaInfo.ru. 2015. № 30. Т. 2. С. 219-229.
4. Бажукова
Ж.А. Гарантии прав лица, в отношении которого осуществляется уголовное
судопроизводство о применении принудительных мер медицинского характера: дис. ... канд. юрид. наук.
Сыктывкар, 2008. 239 с.
5. Булатецкий
С.В. Принудительные меры медицинского характера в уголовном судопроизводстве:
история и современность. Отечественный и зарубежный опыт / С.В. Булатецкий, Л.М. Бабкин // Вестник Рязанского филиала
Московского университета МВД России. 2014. № 8. С. 14-21.
6. Говрунова
А.И. Уголовно-процессуальные проблемы применения принудительных мер
медицинского характера:дис.
... канд. юрид. наук. Краснодар, 2009. 216 с.
7. Колмаков
П.А. Возвращаясь к вопросу о процессуальных правах лица, в отношении которого
ведется дело о применении принудительных мер медицинского характера / П.А. Колмаков // «Черные дыры» в Российском законодательстве.
2005. № 2. С. 80-86.
8. Колмаков
П.А. К вопросу об уголовно-процессуальной правосубъектности лица, в отношении которого ведется дело о
применении принудительных мер медицинского характера/ П.А. Колмаков
// Уголовное право. 2005. № 1. С. 84-87.
9. Определение Судебной коллегии по
уголовным делам ВС РФ от 25 декабря 2007г. №18-О07-57
// Бюллетень ВС РФ. 2008. № 8. С.16.
10. Песковая
Ю.В. Уголовно-процессуальная правосубъектность
лица, страдающего психическим расстройством: автореф.
дис. ... канд. юрид. наук.
М., 2013. 26 с.
11. Постановление Европейского Суда
по правам человека по делу «Романов против России» от 20 октября 2005г. //
Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2006. № 4. С. 3-5.
12. Постановление Конституционного
Суда РФ от 20 ноября 2007г. №13-П «По делу о проверке конституционности ряда
положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами
граждан С.Г. Абламского, О.Б. Лобашовой и В.К.
Матвеева» // Российская газета. 2007. №266 (4529). С.23.
13. Постановление Пленума Верховного
Суда РФ от 29 июня 2010 г. № 17 «О практике применения судами норм,
регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» (с изм. от 9 февраля
Сведения об авторах:
Бабкин Леонид Михайлович – к.ю.н., доцент кафедры
уголовного процесса и криминалистики Рязанского филиала Московского
университета МВД России имени В.Я. Кикотя, e-mail: babkin1949@yandex.ru
Булатецкий Сергей Владиславович – д.м.н., профессор кафедры уголовного процесса и
криминалистики Рязанского филиала Московского университета МВД России имени
В.Я. Кикотя, e-mail: dr_bsv@mail.ru
Раздел:
Юриспруденция